«ОН НЕ УСПЕЛ ПРАКТИЧЕСКИ НИЧЕГО»

 

Когда Игорь Сорин ушел из "Иванушек", "МК-Бульвар" очень хотел взять у него интервью. Не только потому, что популярный журнал обязан реагировать на такого рода события. Уход из суперпопулярной группы в период ее расцвета - это Поступок. И было интересно, что за человек совершил его. К сожалению, не получилось. Игорь был очень занят и просто недоступен для прессы. Теперь уже поздно. Но мы все-таки решили расспросить родителей Игоря, его друзей, чтобы что-то понять...

 

Невозможно было даже снизить его скорость…

Светлана Александровна Сорина, мать Игоря:

- Он был настолько сложный и непредсказуемый ребенок, что мы даже сейчас не перестаем удивляться некоторым его поступкам. Это был человечек, который хотел знать все, хотел все попробовать сам. Он не то чтобы не верил словам взрослых - ему просто хотелось все потрогать самому.

Игорю был примерно год, и он только-только научился ходить. Я надела на него комбинезон и повела сына на прогулку. Выйдя из подъезда, он увидел перед собою дорогу и так и побежал по ней, пока не добежал до проезжей части. С тех пор и началось: Игоря было не остановить, невозможно было даже снизить его скорость.

Это был ужасно самостоятельный ребенок. Он еще не дотягивался до прилавка, а уже сам ходил в магазин, покупал молоко, хлеб. Соседки удивлялись: "Игорек, как же ты без мамы, без бабушки?"

- «Да, я все делаю сам. Со мной проблем нет», - гордо говорил он.

Владимир Семенович Райберг, отец Игоря:

- Он прошел все детские стадии увлечений, начиная от сбора фантиков и пивных пробок, которые были своеобразной детской валютой, до увлечения музыкой Фредди Меркьюри. Школа была для него продуктом, который можно было потреблять лишь в ограниченном количестве. Он был больше практик, чем теоретик. Занимался дзюдо, плаванием, ходил в духовой оркестр при АЗЛК. Но как только он постигал какие-то азы, то сразу же понимал, что дальше ему это не нужно вовсе. Он пробовал свои силы, чего-то достигал и потенциально был способен очень на многое.

Светлана Александровна:

- После восьмого класса Игорь поступил в радиомеханический техникум, откуда. правда, потом пришлось уйти. Его настроения и борьба за правду не совпадали с мнением наставников. Он перешел в техническое училище на улице Радио. Во время конкурса самодеятельности педагоги обнаружили, что у ребенка есть голос, и ему нужно серьезно заниматься.

Я привела его в Гнесинку - она тогда гремела на весь мир. И первое, что его потрясло, - это белоснежные скатерти в столовой. Он сказал: "Мама, я хочу здесь учиться". На прослушивании Игорь понравился сразу же, но педагоги говорили, что лучше бы ему подождать, ведь через год нужно будет идти в армию.

В армию Игорь не попал по состоянию здоровья. Проработал год в Театре имени Ермоловой простым рабочим сцены, а потом поступил в Гнесинку на курс музыкальной комедии режиссера Александра Коневского. С первого курса они выдали такой спектакль, на который ходила вся Москва, - "И звезды зажигаются". Игорь играл Франсуа Вийона и читал поэзию XIX века.

 

Александр Жигалкин, режиссер театра "Ученая обезьяна":

- Игорь в то время учился в Гнесинке, но дружил со многими студентами-шукинца-ми. На одной из праздничных вечеринок Сорин познакомился с основным составом театра "Ученой обезьяны", образованном в основном из студентов Щуки. Ребятам он понравился своей подвижностью, многие его характеризовали как "прирожденного клоуна". Поэтому, когда был написан сценарий для детской новогодней елки, Игорю предложили роль Бармалея. Контраст между маленьким ростом и шупловатой фигурой Сорина и образом грозного Бармалея выглядел комичным. А Игорь сделал своего героя просто клоуном: неизвестно почему, но Бармалей-Сорин  постоянно   падал. Игорь сам не мог объяснить, как ему пришло в голову выйти на сцену и упасть. И пошло-поехало... Сорин падал раз по двадцать в каждом спектакле, но никогда не ушибался. У него была прекрасная координация. Потом Бармалей-Сорин стал на сцене икать. Детям это ужасно нравилось, они его ничуть не боялись. В конце спектакля артисты приглашали детей танцевать на сцену. К Бармалею выстраивались целые очереди, все хотели его потрогать, подергать за шляпу.

Еще во многих сценах обыгрывали маленький рост Игоря, он по этому поводу ничуть не комплектовал, даже сам придумывал всякие смешные штучки. Например, когда Бармалей и Снегурочка исполняли арию. Снегурочка держала Сорина на руках, при этом от смеха умирали и дети в зале, и актеры за кулисами.

 

«И вот мы идем, два симпатичных обаятельных парня»

 

Светлана Александровна:

- Игорь случайно увидел объявление о наборе в Польский драматический театр и решил попробоваться. Вместе со своим другом Антоном Деровым они прошли пробы, приехали в Варшаву. Проработали там год. Там он и познакомился с Рыжим, Игорь тогда очень переживал: ведь нужно было кардинально менять свою жизнь, бросать на время Гнесинку (это была зимняя сессия на третьем курсе). Но ему очень хотелось попробовать себя на Западе.

Антон Деров, актер Театра им. Моссовета, друг Игоря:

- Мы с Игорем считали друг друга братьями, ведь моя мама была крестной Игоря. Мы жили неподалеку и познакомились в шестилетнем возрасте, зимой, катаясь с ледяной горки. Позже, после школы мы сошлись гораздо ближе, проходя конкурсы в театральные вузы и вместе поступив на факультет "актер музыкального театра" в Гнесинское училище. В начале 90-х, после сложного отбора, нас пригласили участвовать в мюзикле "Метро", и мы уехали на его постановку в Варшаву. В спектакле приходилось не только петь, но и танцевать, необходимы были актерские навыки. Игорь был счастлив, он всегда мечтал о театре. А главное - у него все получалось, его хвалили. После года успешной работы в Польше он продолжил играть в США, а я вернулся в Россию.

Андрей Григорьев-Апполонов, друг Игоря:

- Мы познакомились в 1993 году. В Москву, в Театр имени Станиславского, приехали продюсеры польского мюзикла "Метро". Им были нужны яркие русские личности. Я был тогда в Сочи, увидел объявление о конкурсе по ОРТ и сразу же купил билет на поезд. Я впервые увидел это чудо на вокальном конкурсе. Действительно чудо. Представьте себе, конкурс серьезный, а они с Антоном Деровым просто дурачились. Спели какую-то безумную песню. Что-то вроде: "Золотой ворон сидел, по-татарски что-то пел, злой Гагарин пролетал, кинул палкой, не попал..." Песню оценили и попросили исполнить на бис. Оказалось, продюсеры искали двух сумасшедших типов - двух Иванов, придурочков, которые приехали в Америку без гроша в кармане и подрабатывают песнями в метро. Из огромного числа конкурсантов выбрали двоих: меня и Игоря, Тарапуньку и Штепселя. Кису и Бендера (мы так и не решили, кто из нас кто). Во второй раз мы встретились уже в поезде, по дороге в Варшаву. И с этого дня были практически неразлучны на протяжении четырех лет: Варшава, потом Бродвей, опять Варшава... С этим мюзиклом мы объездили всю Польшу.

Светлана Александровна:

В Варшаве началась сложная работа. Мюзикл разучивали на польском и английском. Репетировали в очень сложном режиме: пять часов танца, потом - занятия вокалом... В результате спектакль прошел на ура в Польше. Германии. На Бродвее с труппой заключили контракт на пять лет. Словом, труппа была на пике славы.

Андрей Григорьев-Апполонов:

- В Нью-Йорк мы попали, когда нам было по 22-23 года. Такие русские лохи, которые в первый раз увидели Америку. Каждая улица, каждая тусовка, фишка были для нас абсолютно новыми. Мы просто обожали гулять. Обошли все театры, посмотрели все мюзиклы. Правда, времени у нас особенно не было (каждый день по два спектакля). Деньги были. Мы получали по 900$ в неделю. Для сравнения: в России в это время мне "светило" 100 рублей в месяц.

Моей первой покупкой в Америке были "казаки". Мне они были малы, а Игорю - в самый раз. И я заставлял его их разнашивать.

Игорь всегда любил длинное и объемное. Он ведь был маленький, ему хотелось казаться покрупнее. Купив майку, специально мочил ее и растягивал до невероятных размеров. Получалась такая балахонистая майка до колен, она и мне-то была реально велика. Он часто носил мои вещи, а я его. У нас с ним был практически общий гардероб.

Кстати, в Нью-Йорке на нас постоянно обращали внимание. Просто засматривались. Там красивый мальчик - обязательно голубой. А Сорин был очень красивым, глаза и все такое прочее. И вот мы идем, два симпатичных, обаятельных парня. Я говорю: "Смотри, сейчас вон тот мужик обернется". И точно. Такое впечатление, что там вообще нормальных мужчин не осталось.

На Бродвее мы с Сориным жили в одной квартире. Нам было очень тяжело, потому что мы два тяжелых гетеросексуала. Но жили мы мирно - уважали друг друга. Спорили постоянно. Пить - не пили, только пиво. Девушек тоже не было. Точнее, у меня была - моя первая любовь. Она уехала в Америку за пять лет до меня. Мы встретились в Нью-Йорке, и так и тусовались втроем.

Музыку слушали разную, но это нас не ссорило. Игорь был рокером. Когда ему было 15 лет, у него даже была своя рок-группа и такой длинный-предлинный патл. А я слушал "Модерн токинг" и "Пет шоп бойз". Я сразу сказал ему: "Я не люблю рок", а он: "Я не люблю "Модерн токинг". На том и порешили. V каждого был свой плейер с наушниками, и каждый слушал свою музыку. А потом стали вместе кайфовать от джаза. В общем, встретились две абсолютно разные планеты и стали слушать третью музыку.

Светлана Александровна:

- Ребята получили вид на жительство, Игоря брали в Нью-Йоркскую академию по вокалу. Но потом в одном из интервью режиссер, просто летавший на крыльях от славы, обмолвился, что их польский мюзикл "Метро" даже лучше оригинальной бродвейской постановки... Им тут же закрыли сцену. Половина труппы осталась в Америке, половина стала возвращаться. Игорь тогда позвонил мне домой: - Мама, я не знаю, что мне делать: оставаться здесь или уезжать.

Но мы с отцом решили, что это серьезное решение он должен принимать сам. Тогда, сидя в аэропорту, они с Рыжим решили: "Если самолет опоздает - мы не летим". Самолет опоздал. Но они все-таки полетели обратно в Варшаву.

Андрей Григорьев-Апполонов:

- Когда наш театр закончил выступление на Бродвее, мы думали остаться в Америке. У нас было право на работу, медицинская страховка. Еще пару лет, и мы бы могли получить "грин кард". Мы с Сориным даже придумали, как будем деньги зарабатывать. Делаем уличное шоу: он поет, я ему подпеваю, танцуем. А потом, буквально за три дня до отъезда, я позвонил домой, и меня "переклинило". Говорю Сорину: "Гош, ты извини, но я поеду в Россию". Он мне: "Рыжий, ты чего? Мы же с тобой все придумали, давай останемся". Потом плюнул, и мы уехали. Вместе. Потому что Америка - это очень жесткий мир. И если бы кто-то из нас остался, ему одному там было бы очень тяжело.

После этого мы еще год или полтора проработали в Варшаве. А потом решили все бросить, как-то моментально. Несмотря на хорошую зарплату, несмотря на то, что Варшава - европейский город, по крайней мере казалась такой на фоне серой и неинтересной Москвы 1992/93 года. И мы с ним уехали. Я - в Сочи. Мне предложили должность режиссера Театра мод, и целый год я занимался показами. Игорь в Москве заканчивал Гнесинку.

 

Тогда он не был таким грустным

 

Светлана Александровна:

- Игорь вернулся в Москву с расчетом на то, чтобы продолжить учебу в Гнесинке. Обиженные педагоги решили его наказать и не приняли Игоря в его группу, которая была уже на четвертом курсе. Он оказался на курс ниже, в чужом коллективе. Игорь тогда уже привык быть самостоятельным, привык зарабатывать деньги. Вместе с Антоном Деровым они выступали в ресторанах и клубах. Но педагог Игоря вытаскивал его отовсюду в три-четыре часа утра и говорил: "У тебя завтра репетиция, а ты где-то болтаешься".

Андрей Григорьев-Апполонов:

- Мы продолжали общаться. Когда я приезжал на сессию в ГИТИС, всегда останавливался у него. Возник проект "Иванушек" - и я позвал на конкурс Игоря. Мне было некого больше позвать, я ведь не москвич. Он опять пришел с Антоном, и они снова дурачились. Море обаяния, шарм, приколы, непосредственность - в нем было все, что нужно участнику молодежной "мальчуковой" группы. А потом было 10 ноября - день рождения Игоря. Мы приехали на танцевальную базу, познакомились с Кириллом и впервые попытались что-то спеть все вместе. Сорин прыгал, танцевал, потел, мы - тоже. А гости Сорина в этот момент сидели у него дома и ждали... Буквально через три дня я сказал ему, что мы в "Иванушках".

Светлана Александровна:

- После Гнесинки Игорь поступил на работу в театр "Ученая обезьяна", работал для передачи "Сам себе режиссер", озвучивая ролики. После - собрали "Иванушек". С этого момента и началась дикая карьера артиста: на колесах, без дома, без режима. В коллективе его всегда старались держать в каких-то рамках, но он всегда был самим собой. Он выходил из этих рамок и работал так, как он хотел. Он просто делал шоу. Он мог петь лежа на сцене, одевать немыслимые вещи, но это безумно нравилось публике.

Во всех его начинаниях мы его активно поддерживали, Он говорил: "Мама, сначала я сделаю себе имя, заработаю денег, а потом займусь сольной карьерой".

Андрей Григорьев-Апполонов:

Тогда он не был таким грустным, задумчивым. Вспомнить хотя бы клип: "Тоже является частью Вселенной". Это потом, с приобретением опыта, знаний Игорь изменился. А когда мы работали в мюзикле, мы были абсолютно одинаковы по характеру: два разгильдяя, шутника, чокнутых и веселых, два русича, как нас там называли.

Он был очень прикольным в том плане, что постоянно опаздывал на репетиции, и когда мы работали в "Метро", и потом, в бытность "Иванушкой". Я бы даже сказал, что за семь лет нашей с ним дружбы он ни разу не пришел вовремя. Опаздывал на полчаса, на час. Придумывал миллион невозможных оправданий и делал такие глаза, что на него нельзя было обижаться, Сначала я бурно реагировал, потом привык и просто, назначая время репетиции, приглашал его на полтора часа раньше, чем остальных.

Из  всех  "Иванушек" Игорь был самым неприхотливым. Ему было надо меньше других, начиная с одежды и заканчивая образом жизни. В квартире, которую он снимал, было много свободного места. Я ехал отдыхать в хорошую гостиницу. А он - в поход или в горы, где из удобств - один гамак. Потом он рассказывал: "Ты не представляешь, как там клево. Энергетическая зона потрясающая. Такое место есть только в Мексике, где сконцентрированы энергетические потоки".

Конечно, у каждого из "Иванушек" был свой пунктик. На гастролях, например, Сорин мог "гнать" по поводу плохой еды, Игорь был гурманом. Он сам хорошо готовил и мог из какой-нибудь гадости конфетку сделать и украсить красиво. Заходишь, лежит – картошка, сосиска, И вкусно, и любо-дорого посмотреть. На этот счет у него была безумная фантазия. Меня раздражали плохие гостиничные номера. Ну не могу я спать в маленькой постели чисто из-за роста. А Игоря вполне устраивала какая-нибудь каморочка. Уперся в книжечку - и лежит читает. Организаторы гастролей его побаивались, потому что он все время молчал. Он на сцене раскрывался, жил на сцене. А во время гастролей жутко уставал, мучился. Он был похож на воробушка, хрупкий такой, незащищенный, ранимый...

Мы были как два брата-близнеца. И были действительно очень смешной парой. Представьте себе: рыжий штырь в длинном кожаном пальто и Сорин, маленький такой, в куртке. Ну, конкретно, Тарапунька и Штепсель. Я называл его Факелом, Флюгером, Флагманом и всем, что на букву "Ф". Да-да, это от этого самого слова. А меня называли Рыжий. В Польше над нами прикалывались: "Ай эм Сорин и Рыжий". Сейчас я думаю: Факел - это было правильно, он действительно горел.

Александр Жигалкин:

- Сорин всегда находил время пообщаться с друзьями. Даже когда был дико загружен в "Иванушках", часто приезжал во Дворец пионеров на Ленинские горы, где игрались новогодние спектакли. Год назад ему звонили, хотели пригласить на елку, но Сорин был на гастролях. Но как снег на голову Игорь сам появился на одном из заключительных спектаклей. Специально для него поставили "Тучи", и Игорь надел какую-то шапку зайца и пустился танцевать. Дети были в восторге, а потом также быстро Сорин оделся и сказал, что торопится, что заезжал на минутку.

К встрече 1999 года театр "Ученая обезьяна" написал новый сценарий с Черномором в главной роли. Роль Черномора хотели предложить Игорю...

 

Когда хочется летать и не можешь отделить «хочется» от «летишь».

 

Антон Деров:

- По характеру Игорь был человеком неконфликтным, человеком, который никогда в жизни никому не сделал плохого, не любил ругаться. Он был очень коммуникабельным, добрым. Его маме пришло письмо от совершенно незнакомой женщины с благодарностью за то, что она вырастила такого человека, и рассказом о том, что Игорь помог этой женщине деньгами на приобретение инвалидной коляски. Еще Игорь никогда не бросал слов на ветер. Никто не верил его словам, что он хочет уйти из группы. Как можно было отказаться от такой бешеной популярности, хороших заработков? Но он сказал и сделал.

Владимир Семенович:

- Все говорят, что он сделал много. Но мне кажется, судя по тому творческому потенциалу, который был заложен в нем, он не сделал ничего. Он просто показал свои разноплановые возможности. Я никогда его не идеализировал, но я видел его способности. Он мог добиться очень многого.

Это был человек, который постоянно отдавал себя, частичку своей души, доброты, любви. Он умел прощать. Но он все переживал внутри себя, никогда не делил ни с кем свою тоску. Он был очень мужественным парнем, и уход его тоже был мужественным. Он был очень разноплановым человеком. Мог быть одновременно и лириком, и трагиком, и комедиантом...

Многие говорят, что у него "крыша поехала" от славы. Я так не думаю. Когда он сообщил, что собирается уйти из группы, он сразу же во время выступлений на сцене стал отходить на задний план. На заднем плане он и продолжал работать. Он даже перестал брать цветы. Ребятам Игорь говорил: "Если вы привыкли быть первыми - пожалуйста, идите туда. Ближе к девочкам, букетам, поцелуям». Ему это уже было не нужно. Он уходил от всех интервью. Психологически - это был переломный момент в его жизни. Практически - первый случай, когда добровольно уступают лидерство. Светлана Александровна:

- Практически все деньги, которые оставались у Игоря после ухода из группы, он вложил в оборудование своей мастерской, где он жил последнее время. Это было чердачное помещение жилого дома с семиметровым потолком. Мастерскую Игорь оборудовал своими руками. Там все сделано в его любимом стиле ретро. Он и одевался в этом стиле, вещи чаще всего покупал на Тишинке. И машина у него была тоже - ретро. Папа, когда увидел, сразу же прозвал ее "квакушкой".

В мастерской все соответствовало его стилю, его духу. Там были необыкновенные светильники в виде воздушных шаров небесного цвета, настоящий намин, старинная кожаная английская мебель, уникальные музыкальные инструменты. На второй уровень вела деревянная лестница. Там, наверху, не было никакой мебели. Стоял лишь светильник, и постель была прямо на полу. Перед входом туда все обязательно должны были разуваться.

Игорь очень любил животных. Он даже завел себе шикарного черного кота Фиделя. Но Фидель был такой же романтик, как и его хозяин, - он ушел гулять по крышам. На гастролях в Сибири Игорь запросто подошел к живому тигру и медведю и запросто сфотографировался с ними. Кроме того, он очень любил детей, как и они его. Ему постоянно дарили разные игрушки, кукол. Неординарный человек, он любил такие же необычные подарки, которые дети делали своими руками. Что касается девушек, то он отличал девочек умных. И к себе на разговор подпускал не только привлекательных внешне, но и близких по духу.

После того как он оформил мастерскую, он купил аппаратуру, чтобы делать свою музыку. Он искал людей, с которыми будет работать. Один из композиторов предложил ему: "Заплати 200.000 долларов - и в Америке выйдет твой альбом". У него не было таких денег. Были продюсеры, которые просили у него 70% за проект, потом он нашел того, кто просил 50%.

В последнем летнем круизе он как-то вышел на компанию "Космос-Продакшн" (хотя я и не знаю всей правды этой истории). Им заинтересовались. Компания состояла из музыкантов, которых мы совершенно не знали. Это была иногородняя команда, делавшая компьютерную музыку. Лишь однажды я видела двоих из них. Мне показалось, что они с Игорем были совершенно разные люди. Не знаю. как у них складывалась работа вместе...

Антон Деров:

- Еще когда Игорь только вернулся из Америки, мы начали работу над совместным проектом - дуэтным музыкальным альбомом, в котором вокал, музыка, стихи - все было нашим.

К сожалению, участие в группе   "Иванушки   Интернэшнл", с ее изнурительным ритмом (до 35 концертов в месяц), прервало наш труд на некоторое время, Но Игорь справедливо считал, что "рукописи не горят", и после его ухода из группы мы вплотную вернулись к идее издания готового материала. Альбом называется "СД (Со-рин-Деров) - проект" и состоит из девяти композиций, две из которых на английском языке. Трудно однозначно определить его музыкальное направление - это и блюз, и соул, и джаз-рок. Стихи тоже разные: от чистой лирики до философского стеба. Сочиняли мы все на равных. Иногда идеи приносил Игорь, иногда он соглашался с моими идеями. Часто мне приходилось убеждать Игоря сократить композицию. Он хотел сказать очень многое, и в короткие три минуты стандартной песни не умещаюсь его стихи-баллады и сложные аранжировки. Но он очень "горел" этой работой. Иногда, приезжая всего на полдня в Москву, между гастролями. он все равно находил время для встречи со мной и обсуждения очередной музыкальной идеи. Занимаясь в группе "Иванушки" чистой поп-музыкой, Игорь тосковал "по настоящему творчеству". Я надеюсь, что удастся выпустить компакт-диск.

Владимир Семенович:

- Игорь увлекался литературой. Он счастливо обошел весь этот литературный мусор: дешевые детективы, приключения. Читал очень сложные произведения Андрея Платонова: "Котлован". "Ювенильное море". Любил греческую литературу - Софокла, Эсхила, Еврипида. Он прекрасно знал Пушкина, цитировал отрывки из "Графа Нулина".

Стихи он начал писать еще в детстве. Это были настолько глубокие, философские работы, что невозможно было отличить творчество ребенка от творчества зрелого человека.

Игорь писал стихи на чем угодно. Мы с мамой находили их на салфетках, на коробках из-под сигарет... Как настоящий поэт. При активной финансовой поддержке Игоря был выпущен сборник стихов молодых московских поэтов под названием "Истоки". V него всегда были идеи меценатства в хорошем смысле этого слова. Всего будет выпущено три одноименных альманаха, во второй войдет и несколько стихов Игоря. К сорока дням мы планируем выпустить отдельный сборник его стихов, не издававшихся ранее. Все они были написаны им за последние два года.

Антон Деров:

- Почти пять лет мы дружили, можно сказать, семьями. V Игоря была любимая девушка, которую он звал Саня. Так мы и встречались: я с женой Нонной и Игорь с Саней. Мы знали о друг друге все. Вместе пережили много трудностей, и это нас очень сплотило. В этом году они втроем (к сожалению, я не смог поехать) отдыхали в Одессе в августе. Нонна рассказывала, что так хорошо она давно не отдыхала. С Игорем было легко, весело. Его переполняли оригинальные идеи, которые он непременно воплощал, как сделать отдых насыщенным: ночные купания, дискотеки - это запомнилось навсегда. Может быть, это происходило оттого, что Игорь таким свободным себя очень давно не чувствовал, ведь он себе не принадлежал. А здесь был отдых по полной программе. Всем не хотелось уезжать, Нонна даже плакала.

Андрей Григорьев-Апполонов:

- Он интересовался различными религиозными течениями, То снимал крест, то надевал. Носил и медальоны, и талисманы, еще там какие-то мексиканские, аргентинские, восточные штучки. Я спрашивал: зачем? Ты живешь в России, родители твои православные. Зачем ты засоряешь себе голову? А он просто все время искал Бога, И в конечном итоге нашел Его в себе.

 

Он просто поднялся но ступеньку выше всех нас

 

Светлана Александровна:

- То, что случилось, произошло не в его мастерской и не у нас дома, как многие писали, а как раз на квартире, в этой новой компании. Он поехал туда на запись и так и не вернулся. Нас потом просто поставили в известность о случившемся.

Много писали о его мрачном настроении в последние дни. Мне так не показалось. Я думаю, что не было никаких предпосылок к случившемуся. Он вернулся из круиза, полный сил, энергии, планов. Он приехал и сказал: "Мама! Я так хочу работать! Я начинаю новую жизнь, у меня все должно быть по-новому". Он приехал, полный физических и творческих сил. Мы давно ею таким не видели. И через два дня Игоря не стало...

Антон Деров:

- Трагедия произошла в день. когда Игорь записал свою первую сольную песню. Он очень долго к этому шел. В этот момент жизни у него было все: и любовь, и материальное благополучие, и взлет творчества, и, возможно, случился момент эйфории - перебора счастья, когда хочется летать и не можешь отделить "хочется" от "летишь". Хотя это догадки, правду до конца уже никто никогда не узнает, Страшно. Но гении всегда уходят рано.

Светлана Александровна:

- Меня просто потрясло то, что, когда Игорь был в больнице, меня не пустили к нему. Человек умирал, а ему не дали повидаться с матерью. Зато я увидела какого-то репортера, выходившего из его палаты. На следующий день в газете "Мегаполис-Экспресс" появились фотографии умирающего Игоря, с трубками, с капельницей... Я понимаю, что все хотят сенсаций, но должна же существовать хоть какая-то этика.

Мы специально не стали заявлять в прессе о похоронах Игоря. Иначе я даже не представляю, во что они могли бы превратиться. Но, несмотря на это, на кладбище было очень много девочек. На девять дней мы пригласили друзей Игоря по училищу. Это самые чистые люди, которые искренне любили и ценили его. Пришел Игорь Матви-енко, пришел первый продюсер Игоря, с которым он сделал три первых песни в студии Льва Лещенко. Они обязательно будут изданы.

После случившегося я получила массу телеграмм, писем. Писали совершенно незнакомые мне люди и выражали соболезнования. К нам домой приезжали девочки из Тюмени, Рязани, Питера. Причем им нужно было только доехать до Москвы, а как они будут добираться обратно - уже неважно. Мы всех принимали, ставили песни Игоря. Давали деньги на обратную дорогу.

До сих пор мне звонят девочки и плачут. Но я всем говорю: "Перестаньте плакать, перестаньте! Он просто поднялся на ступеньку выше всех нас. Думайте об этом. Любите и помните его".

 

Материал подготовили Марина ЛИСАКОВА. Валентина ПЕСКОВА, Тамара АСТАПЕНКОВА. Ольга МУХИНА, Мария СПЕРАНСКАЯ.

 

Источник: «МК-бульвар»