ГЛАВА II.
ЗДРАВСТВУЙ, МОСКВА!
Началась моя новая жизнь. В ней все было ново: новый большой
город, новые родители, новое окружение, новая психология. Во все это надо было
сразу вживаться, и я вживалась.
С родителями мужа отношения не сложились сразу. Наверное, я
неожиданно вторглась в частное владение Володиной мамы и посягнула на ее личную
собственность – на сына. Ох, уж эти мамы великовозрастных
сыновей, что они с ними только не делают, превращая их в свою вещь, без которой
не могут жить, как без привычной мебели, тапочек или собачки. Им даже в голову
не приходит, что они становятся просто тиранами-вампирами своих собственных
детей, напрочь лишая их самостоятельности, превращая в
капризных, слабовольных, раздражительных существ, не приспособленных к жизни.
Этим мамам и невдомек, какие страдания они приносят своим сыновьям, и даже не
понимают, почему потом они уходят от них, оставляя в одиночестве. А те просто
бегут, спасая себя и свои семьи от этой ненасытной материнской любви.
Вот такая ситуация возникла и в нашей семье. Все, что я ни
делала, было не так. Квартира поделилась на территорию мамы и нашу, переходить
эту границу было нежелательно. Мы с Володей забились в свою маленькую комнатку
и почти не выходили оттуда. Ему была определена роль бедного мальчика,
обольщенного провинциалкой. Домашняя атмосфера становилась невыносимой, и мы старались как можно реже дышать ею.
Благо было лето, и мы
гуляли по Москве, или выезжали за город, ведь Подмосковье богато прекрасными
музеями-усадьбами, такими, как Абрамцево, Поленово, Кусково ... Мы тогда их
все осмотрели.
Володя постепенно вводил меня в круг своих друзей и знакомых. В
этот сложный период адаптации к новым условиям жизни он был для меня и отцом, и
матерью, другом и мужем - самым родным человеком на свете. Лето пролетело
быстро. Приближался сентябрь, и мне надо было устраиваться на работу по
специальности, то есть учителем в школу. Мы жили тогда в центре Москвы, и
начала поиск работы со своего центрального, тогда еще Дзержинского, РОНО. Вот
тут-то неожиданно для себя я столкнулась с проявлением махрового антисемитизмa. В отделе кадров
РОНО меня приняли хорошо:
- Ах, какая, хорошенькая,
нам нужны молодые специалисты. Заполните, пожалуйста, анкету.
Заполняю. Даю читать. И вижу, выражение лица тут же меняется:
- Райберг
Светлана - что за ерунда - это с вашей-то внешностью и голубыми глазами!
Деточка, что ты наделала, да ты жизнь себе загубила.
И сочувственно совсем уже по-матерински:
- Зачем же ты, дорогая,
взяла эту фамилию. Ты же историк. Ну, математик, физик - это куда не шло, но
историк ... Сожалею, но работы ты не найдешь.
Со слезами на глазах я вышла из кабинета, было страшно обидно,
вот, думаю, и приехали. Ну, да ладно. Москва большая, 26 районов, где-ни6удь и
получится.
Вот мы с Володей и стали обходить РОНО за РОНО, школу за школой.
На поиски уходили целые дни.
Денег у нас было мало, мы даже не могли себе позволить обеды в
общепите. А за целый день ходьбы по Москве аппетиты нагуливали крепкие. И тогда
я стала брать еду с собой. Однажды зашли мы в какое-то кафе, пристроились за
столиком, я развернула свои бутерброды, а Володя взял, как обычно, четыре
стакана кофе с молоком, тогда это был самый распространенный напиток во всех
кафе, столовых и булочных. Только мы приступили к еде, как рядом вдруг раздался
смех, не обращая внимания, мы продолжали жевать, но смех все разрастался, на
нас просто показывали пальцами. И тут только до меня дошло, что причиной
веселья являемся мы. Представьте себе: два маленьких тощих человека на
развернутых ладонях держат по огромному бутерброду, да и то, что они держат
бутербродом-то назвать нельзя. Это просто полбатона хлеба, разрезанного вдоль,
и с него свисает яичница с колбасой, а их стол заставлен стаканами с кофе. И
они ловят кайф от этого изобилия. Мгновенно вся эта
картина у нас прокрутилась в голове, и мы тоже расхохотались. Есть было уже
бессмысленно, смех довел нас до икоты, и мы выбежали на улицу. Больше никогда в
жизни я не делала таких бутербродов на полбатона.
К концу августа наши походы в поисках работы закончились удачно.
Меня, наконец, взяли учителем истории в 4-5 классы и еще дали ставку старшей
пионервожатой. Школа моя находилась далеко от центра, где-то в районе ВДНХ. По
тем временам это было довольно далеко, больше часа езды. Работа полностью
поглотила меня. Слеты, парады, зарницы, какие-то смотры, семинары, преподавание
- в общем, приходила я в школу к восьми утра и уходила в восемь вечера.
Дружина моя насчитывала четыреста человек, и она была образцово-показательной.
Свои слеты и приемы в пионеры я проводила в Колонном зале Дома Союзов.
Представьте себе: через всю Москву, в метро, с барабанным боем и знаменами мы
везли эту ораву детей в центр города, лишь для того,
чтобы принять всего несколько достойных ребят в пионеры. И как лучшая дружина
мои ребята приняли участие в пионерском параде на Красной площади в честь
столетия В. И. Ленина. Вот в таком сумасшедшем ритме я проработала два года. Но
это была классная закалка для моей дальнейшей организаторской работы.